Автор Василий Ласточкин, президент благотворительного фонда «Забота»
ТРУДНЫЕ ПОДРОСТКИ И СЛОЖНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
(несколько полезных советов взрослым, общающимися с детьми, попавшими в трудную ситуацию)
Еще до создания нашего фонда понятие «трудный» по отношению к подросткам в моем сознании имело, честно говоря, криминальный оттенок.
Вот уже более 13 лет я постоянно посещаю воспитательные колонии для несовершеннолетних во всех субъектах Российской Федерации.
В свое время таких колоний было более 60-ти, и в них отбывали наказание около 15-16 тысяч подростков. Сегодня колоний 23, и в них содержится чуть меньше 1500 подростков.
Однако, проблема трудность подросткового периода, разумеется, не исчерпывается ее криминальным содержанием и не исправляется уголовным кодексом. Кроме воспитательных колоний Федеральной службы исполнения наказаний существует еще и сеть учреждений закрытого и открытого типа в системе образования, в которых тоже содержатся совершившие преступления или правонарушения подростки. И таких учреждений по всей стране за последние пяти лет я посетил немало.
Кроме того, общался с детьми в различных учреждениях соцзащиты. Сегодня мы избавились от неприятного названия «детский дом», но суть проблемы от этого не меняется — так называемых трудных подростков у нас много, пожалуй даже слишком много, и далеко не все из них сироты, и далеко не у всех из них «плохие» родители.
Мой личный опыт, да и здравый смысл подсказывает, что понятие «трудный» в отношении к подросткам не может быть до конца объяснено социальными условиями семьи, или психологическими особенностями сложного переходного возраста.
Пожалуй, самый часто звучащий в беседах с родителями и сотрудниками риторический вопрос «как их понять?» и побудил меня написать эту короткую статью.
Я ни в коем случае не ставлю своей целью научить родителей воспитывать своих детей, автор понимает всю несуразность такой попытки. И конечно же, нет у меня столь желанной многими «волшебной таблетки», которую родители могли бы дать детям, чтобы они сразу стали «умными и послушными». Тем более не буду предлагать сложных формул и запутанных механизмов по превращению подростка из бунтаря в законопослушного гражданина.
Я просто попытаюсь задать вопросы, нужные вопросы, ответы на которые, я уверен, заинтересованные специалисты и любящие своих детей родители найдут сами.
Но прежде всего, несколько слов о моем опыте общения с действительно трудными, во всех отношениях, детьми.
«Почему в технических вузах мы изучаем сопротивление материалов, а в педагогических не изучаем сопротивление личности, когда её начинают воспитывать?»
А.С. Макаренко
Общаясь с подростками, совершившими порой и особо тяжкие преступления, я в следственных изоляторах, колониях, приютах, закрытых школах, часто задавал им один и тот же вопрос, от которого и сам, признаюсь, сильно уставал: «Зачем, почему?». И всегда поражал меня один и тот же, в 90% случаев ответ: «Просто так». Чуть реже я, в разной форме, задавал другой вопрос, тем же детям, но уже в иной ситуации — он был обращен к так называемым «повторникам» (понятие рецидив в отношении к несовершеннолетним не применяется, они совершают «повторные правонарушения») — «Почему ты опять здесь?». И снова получал весьма типичный (к слову сказать, и для взрослых осужденных тоже) ответ: «Так получилось».
Сознание подростка, вступившего в конфликт с законом, постоянно проваливается в эту «яму», края которой: «просто так» и «так получилось». И края эти порой так высоки, что выбраться самому из этой ямы уже невозможно. И дело тут в том, что, прежде чем вступить в конфликт с законом, подросток очень остро переживает конфликт с самим собой.
Я уверен, что в этой «яме» слишком часто оказываются не только подростки, но и взрослые. Сегодняшняя жизнь, с ее высочайшими стандартами потребления, с ее жесточайшими потоками информации, делает по-настоящему сознательную, творческую жизнь трудной, в психологическом отношении, хотя, впрочем не только в психологическом. И ведь ни взрослому, ни тем более подростку, не объяснишь, что по трудному пути самостоятельного мышления и ответственного поступка можно идти с легким сердцем. Ему (как и многим взрослым) почему-то проще идти по «легким» путям беззакония с тяжелым сердцем.
Процесс созревания личности очень сложен и ему в принципе, нет конца (кто из нас может назвать себя совершенно зрелым во всем?), а у подростка он еще сочетается с созреванием физиологическим, в котором вырастание организма сопровождается порой колоссальной эмоциональной нестабильностью. «Простым» это быть не может в принципе. Незрелое (не готовое отвечать за себя) сознание и отсутствие у большинства подростков цельного взгляда на мир, сложность эту усиливает до такой степени, что она кажется неразрешимой. Думаю, именно поэтому для многих употребление наркотиков и алкоголя становится кратковременной «разрядкой» напряжения, попыткой хоть на время убежать от навязчивого эмоционального давления внутри, и психологического давления со стороны взрослых и сверстников.
Кроме того, зависимость от мнений сверстников о себе (и не только о себе) ведет к тому, что состояние подростка «погранично» — он постоянно находится на границе между тем, каким он себя видит (или хочет видеть) и тем, как он выглядит в глазах сверстников и родителей.
К сожалению, мы, взрослые, очень легко и быстро забываем о том, что думали и чувствовали, чего искали, и от чего зависели, когда были подростками. Мы-то уже «созрели» для взрослой жизни, и смотрим на еще только зарождающиеся ростки сознательности в своих детях с неудовлетворенным внутренним желанием(когда же он наконец вырастет и начнет сам о себе заботиться) и необоснованным сравнением с другими детьми (посмотри как Петя хорошо учится, какой он аккуратный). А ведь незрелое сознание всегда чувствует и внутреннюю неудовлетворенность родителей, и их внешнее, несправедливое сравнение себя с другими.
А родители продолжают требовать! Требовать трудного выбора в сложный период, в то время как сверстники предлагают легкий, на первый взгляд, путь, путь упомянутого мной «просто так». Отсюда, я уверен, и эта пропасть, о которой я говорил, которая постоянно «углубляется» непониманием взрослых.
Признаться, поначалу я думал, что все просто: я не понимаю подростков, потому что они не понимают меня, а не понимают они меня, потому что еще не опытны, слишком уверены в себе, инфантильны. Спорят с родителями, живя за их счет, сами не знают, чего хотят, и так далее.
Типичная ошибка — почти любой взрослый человек считает, что непонимание молодыми старших проблема куда более важная, чем понимание молодых старшими. А это совсем не так. Гораздо важнее, я убежден, наше понимание своих детей. Оно всегда опережает (должно опережать) их понимание жизни, себя, и нас, конечно же.
«Если вам лет 40 или 50, вы можете даже не знать, что ваши дети уже перешли на новый алфавит. Не верите: попросите сына или дочь продемонстрировать несколько SMS-сообщений, полученных ими по мобильному телефону от сверстников. Сочетание латинских букв и разных значков, с помощью которых люди от 15 и старше записывают русские слова, покажется вам тарабарщиной…»
«Огонек» № 5, 2005, Вовин «Трудности перевода».
Я попытался честно вспомнить, как сложно было мне в возрасте 15 – 16 лет, когда меня не понимали взрослые, и проблема «взаимного непонимания» повернулась ко мне совсем другим боком. Как будто я только что держал змею за голову, и чувствовал себя вполне уверенно, а потом взял ее за хвост – и она тут же начала меня жалить.
Лет десять назад прочел в журнале «Огонек» статью «Трудности перевода». Первые же предложения этой статьи ошеломили меня тем, как аккуратно передавали они мои собственные чувства.
Как часто получается так, что язык, который дан людям, чтобы они научились понимать друг друга, вместе с тем, часто возводит барьеры и границы, через которые без специального перевода не перейдешь.
Значит, непонимание – проблема языка?
Отчасти, это действительно так. Но только отчасти. Согласитесь, даже если мне объяснят, что именно слова «отстой» или «круто» означают на молодежном сленге, вряд ли я пойму сегодняшнюю молодежь лучше. То, что для них «круто», для меня может быть «отстой», и наоборот.
И опять я зашел в тупик. Значит, непонимание – не всегда трудности перевода с одного языка на другой? И тогда встает следующий вопрос: а есть ли что-то действительно ценное в нас, что можно передавать от одного поколения другому, не боясь быть непонятым?
И я постарался снова оттолкнуться от своего опыта, и вспомнить, понимали ли меня мои родители? Понимал ли я их? Наверное, и да, и нет, смотря в чем именно. Важной для меня до сегодняшнего дня остается одна вещь – я знал что то, что они мне передавали дома, в кругу семьи, было нужно, необходимо, хотя и не всегда понятно или даже приятно. Ответственность, честность, порядочность, уважение к людям, трудолюбие, умение прощать обиды, забота и уют, хорошие и добрые книги, которые отец давал нам читать – это было выше того, как именно и насколько верно мы в различных ситуациях друг друга понимали. И вот то, что папа с мамой передали мне, живет во мне до сих пор. И что меня удивляет больше всего и больше всего утешает — ценность передаваемой нам любви, заботы, жизненной мудрости, знаний порой не зависела от нашего взаимопонимания, скорее наоборот, именно она влияла на него.
По мере того, как я учился в школе, а затем и в институте, во время службы в армии, а потом на работе и в кругу уже своей собственной семьи, я все больше понимал, почему я не понимал родителей. То, что они пытались мне передать, приобретало другой смысл. Постепенно, медленно происходил этот «перевод» с языка мудрости и опыта старших на язык моих собственных ошибок и успехов. Столкнувшись с трудностями быта, равно как и со сложностью мира, и с испорченностью своей собственной души, я вспоминал слова отца: «Ты поймешь то, что я говорю тебе сейчас, когда будешь на моем месте».
Взросление всегда тяжело, особенно если ты много и быстро узнаешь, но мало умеешь.
А современный подросток знает «много и быстро», а умеет так мало.
Слова, сказанные отцом, постепенно обретали другой смысл, они стали мне понятными, хотя я до сих пор не уверен, понимал ли меня отец, когда говорил со мной.
И вот здесь главное на мой взгляд, для подростка — ДОМ! Конечно, не стены и крыша, но климат домашний. Для меня это уют и тепло, место, куда все время хочется вернуться.
Для большинства моих друзей в детстве дом был местом, где почти ничего нельзя, а улица — это где все, или почти все, можно. И неважно, что у улицы «свои законы», пострашнее домашних правил, зато там многое можно, как в хорошем, так, к сожалению, и в плохом смысле этого слова. И вот тут я обязан еще раз отдать должное мудрости моих родителей — ВСЕМ моим друзьям было МОЖНО приходить к нам в дом. К ним же в дом я ходил только тогда, когда их родителей не было дома. И мне, и тем кто приходил к нам, у нас дома всегда было лучше, чем на улице, особенно в плохую погоду. Шучу, конечно. У нас дома почему-то слово «нельзя», такое болезненное для подросткового самолюбия, стало каким-то лишним на фоне опыта общения с родителями — они этим «нельзя» не злоупотребляли, и всегда объясняли, почему нельзя. Было интересно все, что, по большому счету, можно и даже нужно. Учиться, читать добрые книги, ходить в театр, общаться на кухне за чашкой чаю за полночь. И это удивительное чувство того, что родителям, сидевшим с нами допоздна, были интересны и мы, и наши мысли, чувства.
Дома мне можно было больше, чем на улице, гораздо больше — спрашивать «почему?» и получать честные ответы. Иногда даже ответ «не знаю» был важен, как доказательство искренности и любви.
Заканчивая свою краткую исповедь на тему «Почему я не понимаю подростков», я хочу сделать несколько выводов:
Во первых, думая над этим, я понял, что, хотя я не понимаю молодых, я понимаю, хотя и не совсем, почему они не понимают меня.
Во вторых, хотя проблема перевода – присуща людям на любом стыке поколений, при этом важно сохранить преемственность передачи всего того истинного, насущного, того внутреннего и сокровенного внутри человека, что выше понимания и никогда не гибнет, как бы мы не пытались это перевести на свой, собственный язык…
В-третьих, мы и сами-то себя далеко не всегда понимаем. Утешает только то, что нас понимает до конца только Господь.
В четвертых, мы живем в трудное время — с чего бы это подросткам, детям нашим, быть «легкими»? Происходят глубокие изменения, обозначенные в упомянутой мной выше статье как «СМС» — сдвиг массового сознания. Для многих стиль жизни становится важнее ее смысла. А ведь для подростка так важно понять, зачем жить.
И все же, родительский труд по передаче смыслов и ценностей во-первых, обязателен (мы должны), а во вторых не напрасен (у нас что-то обязательно получится).
«Мы любим наших детей по той простой причине, что они рождены нами, и называем их нашим вторым «я».
Мишель Монтень «О родительской любви».
Мы живем во время, когда между близкими людьми часто разрываются внутренние связи, и старшее поколение переживает этот процесс слишком безболезненно, а молодое еще не умеет об этой боли верно говорить. Для нас на перекрестке поколений важно сохранить то невидимое и вечное, что передали нам наши родители, ведь без этого нам нечего будет передать нашим детям. Ведь не сводить же воспитание к привитию элементарных бытовых навыков и психологических приемов, в самом деле.
Слишком часто, на мой взгляд, в разговорах о взаимоотношениях между поколениями используется почти военная терминология. Конфликт поколений, кризис, противостояние, и т.п. По-моему, это от того, что у молодости и у старости свои стереотипы. Молодые считают, что новое лучше старого, а старики говорят, что старое лучше нового. Внимание, которое мы этому уделяем, слишком велико. Уверен, гораздо важнее помнить о том, что неизбежное отчуждение между родителями и детьми преодолевается тогда, когда они любят и уважают друг друга. И отцы, и их дети нуждаются в мужестве и терпении, чтобы внутренняя связь между ними не стала заложницей внешнего несоответствия.
Сегодня я понимаю, что, когда нам шестнадцать, а родителям за сорок, внешних конфликтов не избежать, но любовь и вера должна помочь их преодолеть. Часто вещи внешние — музыка, мода, манера общения разных поколений вступают в яростный конфликт. Избежать его совсем невозможно (да и нужно ли тратить на это силы?), но остаться друзьями важно. Дело ведь не в моде, и даже не во внешнем стиле жизни, а в том, на какой внутренний стержень все это нанизано. И я верю, что стержень этот формируется родителями. Если его нет, человек попадает во власть среды, он становится продуктом того, что сегодня называют «тусовкой», и падает все в ту же яму бессмыслицы, только края ее становятся все выше, да стены по разному оформляются. Примеров этого я видел не мало, особенно в детских колониях. И убедился, что у большинства находящихся там подростков (я не о сиротах не говорю) нет почти никакой внутренней связи с родителями, хотя порой есть довольно сильная внешняя привязанность.
Время от молодости до старости проходит очень быстро, и меняется очень многое. Сохранить старое и понять новое бывает очень трудно. Поэтому каждый час, проведенный в беседе со своим ребенком, невероятно важен.
Когда мне было уже за тридцать, отец как-то сказал «Мы с мамой росли вместе с вами».
Я помню эти слова до сих пор, и мне хочется расти так, как рос мой отец — вместе с теми, кому сейчас шестнадцать. А настоящий рост, я уверен – это мужество и мудрость, с помощью которых мы и храним старое, и принимаем новое.
«Предоставляйте ребенку самому возможность выходить из сложных ситуаций, помощь предлагайте ненавязчиво и тонко. Ставьте разумные цели при воспитании, тогда сможете анализировать ошибки процесса и вовремя их исправлять»
А.С. Макаренко
Закончить эту статью я хочу несколькими простыми советами, скорее, пожеланиями.
Прежде всего, старайтесь почаще вспоминать себя в возрасте 15-16 лет, это полезно даже тогда, когда не дает конкретного понимания своего ребенка, или подопечного. Сбивайте, отряхивайте с себя эту «спесь» взрослого человека по отношению к подростку. Даже если подросток этого не видит и не ценит, нам это безусловно полезно. Вспомните Того, Кто призывает нас «стать как дети»…
Слушайте, слушайте, слушайте! Слушайте своих детей, даже тогда, когда не улавливаете никакого смысла в их болтовне. Тут можно уловить другое — боль, отчаяние, обиду, невысказанную просьбу о помощи.
Разрешайте детям приводить к вам в дом своих друзей — так вы лучше поймете и их, и себя. Ну и, кроме того, увидите, как это может быть интересно.
Станьте другом друзей своих детей — у моих родителей это получалось.
Не навязывайте, но предлагайте, не контролируйте, но участвуйте.
Это сложно и весело, трудно и интересно, как ходить по канату. И здесь нужна мудрость, просите ее у Бога — ведь это Он повелел родителям любить детей.
1 мая 2019 года